Просто послушай.

(Зарисовка  о смерти)

 

Я сейчас сижу и думаю, кем же была для меня Минако? Кто она была?

 

Ребенком.

Я всегда мечтал иметь дочь. Даже предлагал своим девушкам: «Давай ты родишь мне ребенка и уйдешь?»

А потом появилась Мина…

Эта ее неспособность к жизни, детская непосредственность, боязнь темноты, собак, тесных лифтов, неумение ни готовить, ни убирать… и какая-то фантастическая несовместимость с техникой -   даже с пультом от телевизора! – заставляла меня чувствовать себя покровителем. Как же она это говорила?

Мой большой мужчина.

Мой оплот.

Моя крепость.

Мой защитник…

Она обожала сладости. И постоянно возвращаясь домой, я слышал один и тот же вопрос: «Что ты мне вкусненького принес?»

 Она постоянно чего-то хотела, загоралась идеей обладания и просто не могла жить нормально, пока не получала того, что хотела.… Сначала какого-то куклу-зверька, что умел говорить, потом мишку на чьей голове растет трава, затем желания стали более глобальными – дом возле моря, поездка в Париж, сад камней или оранжерея из деревьев бонсай… и  торт – мороженное в ее рост…Это желание… я даже не знаю откуда она его взяла… но у нее такое часто бывало… Вроде взрослые-взрослые желания, а потом – БУМ – и на тебе.… Но я все равно был рад удовлетворять любое ее желание.

 

Матерью.

Ей постоянно нужно было контролировать мои дела, даже если она в них ничего не смыслила.

Я … практически на генетическом уровне стал ненавидеть вопрос: «Кушать хочешь?» И дело было даже не в том, что стряпню ее нельзя было даже  взять – хотя, наверное, и это тоже сыграло свою толь – нет… Она, кажется, считала, этот вопрос ответом на любое недоразумение…

  Но и положительные моменты в это все же было… Она всегда понимала, когда я нуждался в одиночестве… Заглядывала в комнату – и сразу понимала… Я до сих пор не могу осознать, как это у нее получалось?... Неужели, я такой человек, которого можно читать, как открытую книгу? А, доктор?

 

Но, даже не сделав паузу для моего ответа, он ему был не нужен, Кунсайд продолжил:

 

В такие моменты она выбирала из книжного шкафа мою любимую книгу, наливала в стакан виски и ставила это все на столик рядом….  А потом приносила домашние тапочки, что купила мне… Знаете, такие можно найти, в отделах с пижамами, волосатые тапочки, у меня были с розовым  мехом, и когтями на конце… Вроде, лапы какого-то доисторического чуда-юда..

 

Любовницей.

Д-да…

Она любила меня дразнить. Флиртовать на корпоративных вечеринках с совершенно незнакомыми мужчинами  и при этом бросать косые взгляды в мою сторону. Она обожала вызывать во мне ревность!.. И так смешно надувала губки, когда я скрывал от ее глаз это чувство и был совершенно спокоен внешне.

Мина ненавидела гулять.  Но каждое воскресение стоически надевала пальто, если это была холодная пора года, или вручала мне теплую желтую  кофту, если теплая,  и мы с ней шли гулять по набережной. Это она делала исключительно для меня.

Иногда, я просыпался по утрам и заставал ее за разглядыванием себя. Я спросил как-то, что она делает? А Мина мне ответила, что борется с соблазном разбудить меня… Но, поскольку, я уже проснулся, она больше этого делать не будет…

У нее была идеальная грудь.… Знаете, такая, что полностью вмешалась в мои ладони…

 

Он замолчал. Задумался. И я молча, понимая, что он совершенно забыл обо мне, утонув в своих воспоминаниях…. Кунсайд пришел ко мне полтора года назад за тем, что бы я слушал. Слушал о НЕЙ.  У него  не было ни друзей,  ни родных, только робота. А после … у него никого не осталось.  И вот, он нашел единственно правильное  решение в этой ситуации -  пришел ко мне. Он не просил ни поддержки, ни сочувствия. Он даже не пытался, не хотел, решит эту проблему. Все, что ему было нужно – это говорить. Говорить о НЕЙ. Даже с совершенно посторонним человеком.

Я еще долго провожал  Кунсайда взглядом, стоя у раскрытого окна, когда он уходил вглубь города. Мне было жалко этого мужчину, который уже 2-ва года жил прошлым,  лишь одними своими воспоминаниями… после смерти единственного родного и любимого человека -  жены. 

 

 

Артемис